Мицкевич
Он рос в Заосье -
Словно хлебный злак.
В болоте -светел, но в тоске - незрячий.
В свою отчизну возвращался так:
В безумстве сна.
Во сне, и не иначе.
Медведи выбирались из берлог,
Святыми шли -обряжено и босо.
Ведь рождество!.. А где родился Бог?
Не где-нибудь, а в нищете Заосья.
Аршин -в плечах,
Во взоре неспроста
Напасти глухомани беспросветной…
Еще в миру не сладили креста,
Чтоб наконец на нем распять поэта.
И ведь не зря идет по свету звон,
Что гордость поражает пули пуще…
Былое, тень. Идет Наполеон
И не минует Беловежской пущи.
О, сколько славы и солдат -беда!
А что за тем? А все почило в бозе.
От мудрого прозренья -ни следа,
И смерть, и кости на пути обоза.
Нет, все не то.
К чему такой базар?
Что божество? Кто спит и видит тризну?
У гордого певца один азарт -
Поэзия!
А в ней навек -Отчизна!
Тропки
Я сбрасываю тяжкий гнет забот,
Вхожу в воспоминанья, как в аллею.
Тропинку позови -она придет,
Протоптанная горечью моею.
Одна спешит от шпал и от желез,
С шоссе -другая, шинами согрета.
А третья тихо падает с небес,
Как будто паутинки в бабье лето.
Тропинки приближают небосвод,
Нашептывают травам про тревоги.
Где давний след?
Кого куда ведет?
В одном уверен: в дальние дороги!
Ко мне тропинка не бежит одна,
Та, первая, под сполохом зарницы.
Оборвана тропинка, как струна,
Запуталась, сбежала в небылицы.
Она плутает наяву, во сне,
По-юношески она пряма и горда.
И, что ни шаг, опять звучит во мне
Тропинкою бессмертие аккорда.
Ко мне уже не повернет она,
Не прозвучит то горечью, то смехом.
А только, как певучая струна,
Вдруг сердце тронет тихим-тихим эхом.
* * *
Пропахло дымом стежки полотно.
Морской прибой
Играет, как вино…
Напрасно повторять дорогу к морю! -
Для нас весна
Бывает лишь в кино.
-Люблю тебя! -
Признанье, как пароль,
В учебной гамме
“До-ре-ми-фа-соль”.
В осеннем обезлюдевшем театре .
Лишь память повторяет нашу роль.
Весь мир -не тот!
А ты -доныне та!
И не туман над стежкою -фата,
Жжет стынущие пальцы обручалка,
Которая, что осень, золота.
* * *
Жестоко пахнет матиола
Под вечереющим окном.
Ребячьим сном,
Бескрайним полем.
Хмельным вином
И давней болью,
Полынной грустью о былом.
А за селом цветут зарницы.
Грустинка в птичьих голосах,
И гнезда, брошенные птицей,
Качает ветер в небесах.
За дальней далью голубою
Я вновь, как будто наяву,
Впервые вижу поле боя,
Могилу. И на ней -вдову.
А чей то сын?
И чья то мама?
И, сумрак вспышками слепя,
Бьют автоматы в сердце прямо!
И я боюсь, боюсь я, мама,
В той тени вдруг узнать тебя.
…Звучит приемник: скрипка, соло.
Как луч сквозь черный бурелом.
Жестоко пахнет матиола
Под вечереющим окном.
Перевод Владимира Домрина
* * *
Пусти меня,
Спокойно отпусти
В глухую ночь. И не гляди так строго.
Я полустанок свой хочу найти,
И поезда зовут меня в дорогу.
Я так мечтал уйти когда-нибудь
За дальний лес, в заоблачные горы…
Пусти,
Ты видишь, мне открыли путь
зеленые деревья-семафоры.
А на прощанье взмахами руки
Согрей надеждой предрассветный холод,
И пропадут с дороги тупики,
И буду думать я, что снова молод…
Жизнь, думаешь, прогулка налегке?
Когда весной и теплой, и погожей
Живешь при ком-то, словно в тупике,
Тут, знаешь, и дорога не поможет.
Так что не спорь,
А просто отпусти
В глухую ночь, пока не рассветает.
Я полустанок свой хочу найти,
Вот только где, пока еще не знаю.
* * *
Говорят, что мужчины не плачут.
Почему? Не ищите причин.
Это правило переиначить
Не позволит вам гордость мужчин.
Смех сквозь слезы -конечно, бывает,
И случается наоборот.
Человечество издревле знает,
Есть для этого плакальщиц род.
Но, заветы храня и надежды,
Понимая, что сердце -не лед,
Ярославны рыдают, как прежде,
Провожая любимых в поход.
Смерть не свергнет нас вызовом грубым,
Если не о чем больше жалеть,
Нам приходится стискивать зубы,
Чтоб презреньем печаль одолеть.
Кто живет, в том и смех, и кручина,
У неплачущих в жилах -вода.
Очень редко, но плачут мужчины,
Только перед врагом -никогда!
Перевод Марата Табачникова
